Смахнув напоследок мух, во что бы то ни стало вознамерившихся обосноваться на его голове, Рас окунулся в зеленый лабиринт. Но ненадолго. Неожиданно он понял, что охота для него в нынешнем состоянии — воистину игра случая и добыть что-нибудь удастся лишь при невероятном везении. Ни сил, ни терпения, чтобы выслеживать дичь часами, осторожно и бесшумно подкрадываться к ней, молнией вылетать из засады или метать в последний момент нож, у Раса теперь не оставалось. Он попытался подманить несколько любопытных обезьянок на расстояние броска, но неудачно, хотя каких только ужимок Рас не пустил в ход, чтобы завоевать их доверие.
Тогда он направился назад к реке. По пути услышал необычные для джунглей звуки. Замер, затем сообразил, что это Ева шуршит в зарослях, исполняя свое задание, неподалеку от места, где он и оставил ее. Юноша прошел мимо и, устроившись на корточках под кустом, внимательно обозрел илистые склоны берегов. Если бы чуть пораньше, можно было бы поискать зарытые крокодильи яйца, но сейчас уже не сезон.
Единственным живым существом в поле зрения был пегий зимородок, метнувшийся к воде с ветки на другом берегу.
— О, мамагу, мамагу, мамагу! — стал негромко и ласково призывать Рас. Это слово было крокодильим заклинанием вонсу, заклинанием подманивающим. Рас надеялся, что оно долетит вдоль поверхности до бронированных крокодильих ушей и заставит рептилий заинтересоваться его источником. Но после получаса беспрерывного повторения решил, что даром теряет время, и перешел на слово из языка шарикту. Здесь была их территория, и, может статься, крокодилам был лучше известен этот язык.
— Тишшуш, тишшуш, тишшуш! — без устали взывал Рас. И без всякого успеха. Наконец, покинув укрытие, спустился к воде, зачерпнул ладонью и промыл рану на голове. Убедившись, что кровотечение возобновилось, опустил ненадолго голову в реку. Кровь мгновенно растворялась и исчезала в мутном потоке, но Рас прекрасно знал, что мимо чутких ноздрей крокодилов не проскочит даже ничтожное ее количество, будь они хоть с милю отсюда. Через пару минут он разогнул спину и дал солнышку подсушить рану и волосы. Мухи вились над ним, как над покойником, и, обнаружив, что их не отгоняют, как на мертвеце и устраивались. Рас неподвижно лежал на животе лицом к течению реки, правой рукой прижимая к бедру обнаженное лезвие ножа. Когда укусы мух и мошек раззуделись до нестерпимости и Рас уже собрался было отогнать насекомых, из-за излучины показалось бурое пятнышко и, рассекая воду двумя бурунчиками, направилось к нему. Ноздри, точно пустые глазницы, и шишки глаз, точно зрячие ноздри, быстро приближались, держа курс несколько в сторону, и вот уже Рас смог различить под тонким поверхностным слоем тупое, почти прямоугольное рыло.
Юноша наблюдал краешком глаза из-под полуприкрытых век и, хорошо зная крокодильи повадки, не удивился когда тот исчез, растворился в глубине. Если вообразить разум небесным сводом, то человечий пригрел много звезд, в темном же черепе крокодила тускло мерцали всего лишь две-три крошечные холодные звездочки. Но и они проливали кое-какой свет, и его хватало, чтобы крокодил не пытался плыть к лежащему на берегу телу открыто, без утайки. Нет, хищник собирался всплыть у самого берега, внезапно — так, чтобы шутник, пытающийся его провести, больше уже никого не смог бы обмануть. Так, во всяком случае, Расу это представлялось.
Юноша чуть шевельнулся, сдвинулся, чтобы не прозевать появление крокодила, уверенный, что тот сквозь мутную толщу не может сейчас заметить его маневра. Так оно и было, и, когда вода вскипела и раздалась всего в нескольких футах, Рас снова изображал покойника. Юноша не шевелился, даже когда усеянная острыми зубами пасть рептилии приблизилась почти вплотную и продолжала быстро надвигаться. Старый мамагу терял резвость в холодные зимние утра, но сейчас ясно светило почти полуденное солнце, разгоняя его стылую кровь, и он ничуть не мешкал. Он вырвался из-под воды так, словно сама река изрыгнула свою отверженную часть, словно реку вырвало от омерзения.
Из-под полуприкрытых век Рас видел, что бурый цвет от спины к брюху чудовища переходит в более светлый Раздалось голодное урчание, и на Раса пала тень. Размеры тени говорили о солидных габаритах рептилии. Капли, падающие на Раса, холодили кожу. Челюсти, нависшие было над ним, отодвинулись и опустились — тварь собиралась нижней челюстью словно лопатой ухватить Раса за плечо, чтобы затащить в воду.
Тогда Рас и зашевелился — откатился малость. Челюсти захлопнулись на пустоте почти с металлическим лязгом. Левый глаз рептилии был совсем рядом — лишенный века, с узкой щелью зрачка, почти рыбий, он скользнул мимо Раса. Юноша снова подкатился поближе к крокодилу, чтобы избежать страшного удара хвостом. Пятипалые лапки прошуршали мимо самого носа, забрызгав подбородок грязью. Крокодил обиженно и зло заревел, начал поворачиваться как будто к реке, затем мгновенно извернулся мордой к Расу. Его змеиные движения, делавшие рептилию неожиданно проворной, должны были, по идее, служить и рулем, и тормозом. Что бы там ни послужило причиной его корчей, они продолжались, постепенно закапывая крокодила в ил.
Когда передняя лапа крокодила выбралась из грязи, Рас снова перекатился, забросив на этот раз руку с ножом на спину чудовища. Прижав ее к твари, Рас мгновенно был сдернут с места. Свободной рукой юноша, крепко ухватился за основание крокодильей лапы. Это позволило Расу, улучив момент, забросить на спину крокодилу еще и ногу, обосновавшись там окончательно. Крокодил вдруг замер — возможно, соображал, куда подевалось внезапно ожившее мясо. Хотя вряд ли, Рас так не считал. Пусть спина рептилии и выглядит твердой, точно броня, — к давлению сверху крокодил должен быть чувствителен. А может, ему и действительно невдомек, куда исчез Рас?
Независимо от причины остановки, она длилась с полминуты, не больше. Рас ждал — точно муха, примостившаяся на свежей ране и в любой момент ожидающая нетерпеливого карающего взмаха. Он ожидал чего угодно — вплоть до попытки крокодила перевернуться на спину, чтобы раздавить нежданного седока. Тогда только лови момент! Хотя это было бы необычно для твари с устоявшимися привычками, пусть она даже попала в новую для себя ситуацию.
Ситуация и для Раса была необычной, но он четко осознавал, что собирается перевернуть крокодила и вонзить нож в менее твердое брюхо. Не знал пока, правда, как осуществить подобное намерение.
Сквозь собственное хриплое, затрудненное дыхание Рас слышал лишь клокотание в чреве крокодила да пронзительные стоны зимородка, взмывшего к голубому небу темно-синей кляксой и вдруг камнем панически рванувшего в сторону. Только тогда до ушей дошло знакомое чавканье, уже очень близкое. Рас не услыхал его вовремя за шумными аккордами концерта для крокодила под аккомпанемент собственных легких да флейты зимородка.